Ноябрь — пора раздумий о небесах

Чтобы оказать почести усопшим, мы устраиваем пышные похороны — с венками, богатым застольем. Ухаживаем за могилами своих родных, друзей, благодетелей, ставим им памятники — простые и роскошные, подчас имеющие немалую художественную ценность. Все это — проявление любви к телу усопшего, и трудно в чем-то упрекнуть живых. Однако, кроме тела, у человека есть душа. С точки зрения верующих, именно она — наиболее ценная часть человека, поскольку способна существовать одна, и ей принадлежит вечность. Поэтому превыше всего Церковь ставит молебен за души покойных.

По древней латгальской традиции, за усопших поют псалмы в костеле, каплице, во время похорон дома, в День душ и на других богослужениях в память о них. Этому латгальцев обучили иезуиты — основоположники католицизма, и традиция поддерживается на протяжении многих столетий. В истории Краславского прихода тоже упоминается о пении псалмов. Так, в августе 1801 года в годовщину смерти Анны Платер-Жевусской по просьбе ее мужа Августа Платера псалмопение в костеле продолжалось три дня. В день переноса в часовню мощей св. Доната, в сентябре 1818 года, состоялись экзеквии за душу Тадеуша Костюшко, затем — основателей костела и прихожан.

В каждом, или почти каждом, приходе есть хотя бы небольшая группа певчих. В основном это пожилые пенсионерки и даже совсем старые бабушки, перенявшие замечательную традицию от своих предков и считающие ее ответственной обязанностью, ярчайшим проявлением милосердия.

Краславчане постарше, жители Комбулей и ближайших окрестностей, наверняка еще помнят ныне покойного исполнителя псалмов и других духовных песен Августа Солима. В первые годы Атмоды он рассказывал, сколько хороших певчих жило когда-то в Комбульской волости. На похоронах им отводили целую комнату. Среди них — немало мужчин, которые “держали голоса” и читали Священное Писание. Сам Август мог взять 4-5 регистров — от самого низкого до самого высокого.

Псалмы за усопших он помнит с раннего детства. Когда умирал кто-то из ближних соседей, отец обычно брал Августа с собой, и, сидя у его на коленях, мальчик до глубины души проникался этими жалобными, полными боли и одновременно какой-то неведомой силы мелодиями. Вначале слушал и запоминал, потом стал подтягивать. Затем многие десятилетия с удивительным терпением и неиссякаемой энергией руководил группой певчих — даже тогда, когда его побелевшая голова тряслась, как осиновый лист. В 60-е годы вместе с мужем на похороны стала ходить и жена Люция. Хотя выдающейся певуньей она себя никогда не считала, не отказывает проводить человека и теперь, если, конечно, позволяет здоровье. Будем надеяться, что после долгой и плодотворной земной жизни на том свете Августа встретили многие души, за которые он так усердно молился. В мир иной ушла еще одна обладательница яркого сопрано, многолетняя псаломщица Мария Балоде. Слава Богу, что оба они успели оставить последователей. Самые теплые воспоминания о своих наставниках хранят теперешние краславские певчие Ирина Алейдзане, Регина Мукане, Ольга Унгуре и другие.

Проводы умерших — не просто песнопение, это тяжкий труд, требующий огромной душевной отдачи. В первую очередь — в доме усопшего, куда пришло большое горе и людям дорого каждое доброе слово, каждый жест сочувствия. Пение псалмов, длящееся несколько часов, требует полной концентрации, особого настроя, духовных и физических сил. А зовут на похороны часто, в больших приходах — почти каждую неделю.

“Считаю это обязанностью католика: пока могу, буду ходить!” Эти или похожие слова мне доводилось слышать в Краславе, Дагде, Робежниеках, Шкяуне, Асуне, Извалте, Комбулях. “О себе мы не думаем, стараемся, чтобы душе было легче уйти в вечность. Родные просят, и мы идем, бросив на полпути все свои дела”, — говорит Стефания Милейко из Аугсткалне. Она не согласна с теми, кто считает: не следует молиться за покойного, не посещавшего храм. Напротив, за такого человека надо молиться вдвойне, ведь мы не знаем, в каких отношениях он был с Богом. Также и Ванда Рутковская из Шкяуне сожалеет, что родные умершего подчас не осознают значения св. Мессы и заупокойной молитвы. При советской власти многие были далеки от веры, от Бога. Именно поэтому надо молиться за умерших, ведь они, в свою очередь, молятся за нас. Певчая Пустыньского прихода Мечислава Медзюта с горечью и болью в сердце сказала: “Мы-то еще провожаем других песней. А кто споет по нам?” Однажды ей уже приходилось отдавать Скайстскому приходу кассеты с псалмами. Впрочем, так думает не одна Мечислава. Иногда действительно некому помочь священнику на похоронах, а если и есть, то это пожилые, больные люди, не способные вынести нагрузки.

Извалтчанка младшего поколения Анна Спруге, обладающая хорошим голосом и начавшая осваивать певческое искусство, считает, что это действительно нелегкая и ответственная обязанность. Она больше не способна продолжать начатое, поскольку очень занята на основной работе — в сфере осеменения скота и ветеринарии. Многие же представители среднего поколения просто не желают это делать.

А чтобы появились истинные преемники этого святого дела, надо и впрямь серьезно поработать. Тереза Нойман, наделенная Господом даром ясновидения, в 1927 году сказала готовившемуся к отъезду в Латвию отцу Томасу Гумпенбергу: “Латвийский народ потому и жив, что молится за своих усопших”.

Хотим ли мы и впредь остаться жизнеспособными?

Геновефа КАЛВИША.