Дом с мезонином

Конечно же, если на склоне лет бабушек и дедушек опекают самые близкие люди. Адресок благополучной краславской долгожительницы подсказали читатели, и я не без волнения переступил порог дома под номером семь на тихой улочке Яловецкого.

Дом с мезонином под сенью вековых деревьев, не похожий на соседские, словно хранил семейные тайны, которые мне предстояло приоткрыть. Тем более что его хозяин - мой хороший знакомый Леонид Андреев, так сказать, ветеран мелиорации. Наши дочери были одноклассницами, что нас, отцов, и свело достаточно близко. Повзрослевшую Наташу я узнал с трудом - давно не виделись, лет восемь, со дня ее свадьбы. И внучка сразу заговорила о любимой бабушке: “Такая нелегкая судьба, но ничто ее не сломило. На днях отметим девяностолетие, не так давно перенесла операции тазобедренных суставов, а не сидит без дела. Следит за огородом, хлопочет на кухне, а в последнее время ударилась в чтение. Очки стали слабоватыми, так бабуля приспособилась с лупой читать. И не только газеты, книги тоже”.

Вскоре и сама Надежда Ильинична подтвердила, что все детство прошло в деревенских заботах. С восьми лет начала доить коров, с тринадцати села за ткацкий станок. Сын с гордостью показал красный угол, где старинную икону обрамляло льняное полотенце с мамочкиной вышивкой - воспоминание о давно минувшей юности. Лучшая память о далеком деревенском детстве. И нелегком: по признанию без пяти минут юбилярши, из сельских работ она умела выполнять все, разве только за плугом не ходила. Любовь к рукоделию ей привила бабушка, дожившая до 92 лет. Как в воду глядела цыганка, нагадавшая ей век… до последнего зуба. И оказалась права: с утратой последнего сразу и жизнь оборвалась. Удивительной доброты была Дарья Прокофьевна, память о которой теперь хранят праправнуки. Семья, в которой чтят родовые корни, обречена быть благополучной.

Судьба нашу Надежду Ильиничну не баловала. Вышла замуж по любви, нарожала своему суженому Митрофану троих сыновей. Тот из кожи лез, чтобы дети ни в чем не нуждались. Не боялся риска, и однажды тайно повез в Ленинград яблоки, чтоб подзаработать, да попал в аварию. Тогда, в пятьдесят первом, она и овдовела. Ради своих кровинушек второй раз вышла замуж, и удачно: Алоиз пасынков любил как своих детей. Но словно недобрый рок преследовал сельскую женщину: овдовела она и во второй, и в третий раз, но хранит о своих мужьях светлые воспоминания - везло ей на хороших людей. Самое страшное горе пережила, когда похоронила старшего сына Валентина, умершего на материнских руках. Жить не хотелось, только куда денешься. Есть на белом свете один великий лекарь - время, но остаются незаживающие раны. Полотно жизни человеческой соткано не только из радостных нитей…

Шли годы. Дети, повзрослев, разлетелись, словно птенцы из родного гнезда, а Ильинична все продолжала хранить верность родовому местечку. И когда в деревушке Бержевке, что под Балтинавой, из двух десятков домов в округе остался лишь один - андреевский, сын с большим трудом уговорил мать переехать в Краславу - вместе с домом. И тогда ее аргумент “не покину стены родного дома” как бы утратил силу. Сын Леонид теперь вспоминает, что в те лихие и безденежные девяностые годы словно Бог помог быстро разобрать сруб вековой давности, перевезти в целости-сохранности и поставить точно такой же дом с мезонином на тихой окраине Краславы. Деревенская душа привыкла к городу не сразу, и по большому секрету Ильинична призналась мне, что однажды чуть пешком не ушла “домой”, да сына пожалела. Со временем прижилась. И трудолюбивую женщину наверняка помнят в Краславе - в больнице и в системе торговли, где ей довелось поработать. Своей пенсией довольна - в аккурат на уровне прожиточного минимума. Много ли пожилому человеку надо, коль тебя опекает заботливая родня?..

В задушевной беседе Ильинична призналась, что при своих университетах в пять классов с детства любила читать, да все времени не хватало. Сын показал мне номера “Эзерземе” с пометками статей, понравившихся матери. Недавно прочитала страшную книгу - автобиографический роман “Крутой маршрут”, узнав, как маленькую женщину Евгению Гинзбург, мать троих детей, без малейшей вины на протяжении восемнадцати лет мучили в тюрьмах и лагерях сталинские приспешники. В той стране довелось жить и ей, и на фоне хроники времен культа личности собственные переживания приглушаются. “Наплакалась, пока читала”, - искренне признается Надеж- да Ильинична.

Удивительная аура царит в бревенчатых стенах дома, хранящих дух предков. Семейные ценности - высшая роскошь на земле. В детстве и юности, получив от родителей все необходимое, в том числе и возможность окончить вуз, теперь сын Леонид благодарит самого дорогого человека любовью, заботой и вни- манием. Вместе посещают православную церковь, вознося хвалу Господу за счастье и долголетие. Редкому человеку удается перешагнуть девяностолетний рубеж.

…Юбилей планируется отметить в узком семейном кругу: нынешний год принес дому большое несчастье - под Лиго похоронили супругу Леонида.

Не спешил я прощаться с обитателями дома с мезонином, вот и засиделся. Невольно подумал вот о чем: каждой бы матери такую сыновнюю любовь - и обездоленных стариков стало бы меньше на белом свете.

Алексей ГОНЧАРОВ.