От Мюнхена до Авиньона и обратно: театральный фестиваль

В первый день я отправился на противоположный берег Роны, что уже фактически за пределами Авиньона. Во дворе старинного монастыря была представлена хореографическая композиция «Невооруженным глазом», режиссёра Мод Бландель. Спектакль поставлен с участием студентов хореографических школ Марселя и Лозанны, совместный такой франко-швейцарский ансамбль. Молодые актеры, которые только начинают свой творческий путь, представили на суд публики трагическую историю, написанную их режиссёром. Сама Мод Бландель трудно переживала смерть своего отца, который умер перед телевизором, в соседней комнате. Эти переживания и вылились в хореографический спектакль. Получилось сложно, путанно… Со стороны это напоминало хорошо отрепетированный этюд на заданную тему. Актеры передвигались по площадке группами, по одиночке. Сложные рисунок, музыка, которая скорее задавала ритм, нежели раскрывала атмосферу. Час с небольшим продолжалось представление и в результате вызвала больше вопросов, нежели ответов. Впрочем, возможно в этом и была главная идея автора спектакля. Мне, честно говоря, не понравилось. Но я себя утешал, что это только первый из фестивальных спектаклей, впереди было еще четыре!

Второй спектакль ожидал с особым нетерпением. Ещё бы, ведь его поставил японский режиссёр Мицикацу Мацуне, о котором я не имел никакого представления. Меня заинтересовало участие японского мастера, я ожидал особого взгляда, неожиданной эстетики, открытия нового типа театра. Но… История старой танцовщицы, прикованной к инвалидному креслу, меня не вдохновила. Режиссёром спектакля «Коно атари но докока» (как это переводится я так и не понял) оказался молодой парень, выпускник хореографической школы Марселя, для которого эта работа стала дебютом в театре. Самой хореографии в спектакле практически не было. На сцене трое: главная героиня, её первый партнёр в театре и сам режиссёр. Все играют сами себя, другими словами, это были не актёры. Попытка соединить ностальгию по ушедшим временам с юмором, трагедию парализованной танцовщицы с лирикой, на мой взгляд оказалась не слишком удачной. Главную героиню было жалко, попытки других шутить и веселиться были довольно неуклюжими. Публика была снисходительной, главная героиня получила свою долю аплодисментов. Но я был снова разочарован и чувствовал себя обманутым. В голове роились дурные мысли о том, что современный театр ушёл куда-то в сторону от моих представлений о нём… Но надежда увидеть что-то особенное не покидала. Тем более, что следующий спектакль, который мне предстояло увидеть, поставил сам главный режиссёр фестиваля – Тьяго Родригес!

Спектакль «В меру невозможного» проходил на сцене Гранд-оперы Авиньона. Пять актеров на сцене. Волонтеры, добровольные помощники таких организаций как Красный крест, «Врачи без границ» и других, рассказывают о своей работе, о том, как реагируют их родные и близкие на то, что они готовы отправиться в зоны военных конфликтов, чтобы помогать тем, кто страдает, кто потерял всё. Тема актуальная, тут вопросов нет. Но вот форма спектакля. Собственно его в полной мере назвать спектаклем нельзя. На сцене были актеры, это сразу было видно и это одно из несомненных достоинств представления. Но режиссёр почему-то решил, что форма агитбригады не самых лучших годов советской эпохи станет оптимальной для раскрытия главной идеи – необходимости жертвовать чем-то личным ради общего, уделять внимание глобальным проблемам, а не только решать личные. Актёры справились с задачей прекрасно. Но вопросы к эстетике – лобовой и слишком прямолинейной – остались. Родригес, очевидно, боялся, что его замысел останется понятным не для всех, поэтому позаботился о том, чтобы никаких вопросов у зрителей не возникало. Но эта эстетика агитбригады делала спектакль похожим на митинг, поэтому я несколько разочаровался. Впрочем, одна из актрис замечательно пела, а остальные были убедительными и искренними. Спектакль закончился поздно, автобусы уже не ходили, поэтому до отеля пришлось добираться на такси.

Дорога оказалась долгой, зрители разъезжались из центра, пробка образовалась из-за какой-то аварии. Я сидел на заднем сидении в такси, прислонившись лбом к холодному стеклу машины. Третий спектакль фестивальной программы меня разочаровал. Я думал о том, что дома сейчас празднуют столетие Краславы, что там, наверное, интересно и красиво. Думал о том, что возможно прилетел сюда напрасно, что современный театр мне совсем чужой, что я безнадёжно отстал от новых веяний в театре. И стало как-то совсем грустно. Сильно захотелось домой. Что-то вдруг нашло такое, от долгого ожидания я сам себе под нос вдруг запел тихонько: «Es izjāju prūšu zemi koklēdamis, spēlēdamis»… Потом спохватился и замолк, заметив, что мой водитель Хассан внимательно за мной наблюдает в зеркало заднего вида. Пробка тронулась, мы поехали. Улыбнувшись, Хассан интересуется, на каком языке я сейчас пел. Отвечаю. Слышу в ответ: «А! Латвия! Да, я знаю». Я, конечно, не поверил, думаю – обычная вежливость и не больше. И тут я слышу в ответ: «Латвия находится между Эстонией и Литвой». Ух ты! И правда ведь знает! Следующий вопрос поставил меня в тупик: «О чем поется в той самой песне?» Вот тут я призадумался. Попробуй перевести слова латышской народной песни арабу во Франции. Но с помощью пальцев и выразительных жестов я вроде как справился. На прощание Хассан философски заметил, что во всех народных песнях поется об одном и том же, и что не нужно знание языка для того, чтобы хорошие люди поняли друг друга. Я не мог не согласиться. На том и расстались. Кто же знал, что мы встретимся еще раз!

Следующие два спектакля меня обрадовали, вдохновили и с лихвой окупили все предыдущие разочарования. Спектакль «Анжела» поставил английский режиссёр Маркус Селдж, а в главной роли выступила актриса Сьюзанн Кеннеди. Это был рассказ об одинокой женщине, которая незаметно для себя заменила реальную жизнь на цифровую. Рассказывая о своих проблемах в социальных сетях, она со временем начинает путать реальную жизнь с виртуальной. Её окружение долгое время ничего тревожного не замечает. Ни вечно недовольная мать, ни равнодушный бойфренд, ни эгоистичная сестра, никто не хочет помочь главной героине. В результате – потеря разума, окружающий мир становится для неё лишь декорацией, в которой всё несерьёзно, всё «понарошку». Зритель видит как изменяется восприятие мира героиней, видит каких чудовищ рождает её больная фантазия.

Спектакль очень современный, вместо классической декорации использованы были видеопанели или экраны, с помощью которых легко было обозначить искривление пространства, создать нужную атмосферу, помочь раскрыть идею: цифровое пространство может быть опасным, если заменить ею реальную жизнь. Спектакль был принят публикой с восторгом. Актеров вызывали на поклон десять раз. Я был просто счастлив! Оставался последний спектакль…

 Последним в моей фестивальной программе был спектакль Лондонского Королевского театра «Всё про…». В главной роли Элистер Макдауэлл. По сути это было три мини-спектакля в одном. Три монолога разных женщин в исполнении одной актрисы. Полтора часа, по 30 минут на каждый монолог. Оторваться от сцены не было никакой возможности. Актриса сумела быть настолько разной, но удивительно достоверной, что публика просто диву давалась! Домохозяйка, давно потерявшая надежду на лучшую жизнь, переставшая мечтать, переставшая любить, модная девица, уверенная в своей неотразимости, отравившаяся грибами – это только первые две части представления. Третья часть – самая сложная и самая потрясающая. Представьте себе Элистер Макдауэлл сумела рассказать о жизни женщины от рождения и до смерти используя звуки, отдельные слова, сокровенные мысли, которые рождаются в голове её героини в разные периоды жизни. Младенческие крики, детские непростые размышления, подростковые комплексы, проблемы юношеского периода, первые отношения, разочарование, замужество, рождение ребенка, повседневная рутина, разрушение иллюзий и принципов, болезни и старость… Спектакль оказался самым интересным и необычным для меня. Современный театр может и должен быть таким, каким он представлен был последними двумя представлениями. Мне просто не повезло с первыми тремя конкурсными спектаклями.

Спектакль закончился, вечер только начинался. На Рю де Републик уличные музыканты настраивали аппаратуру, глотатели огня разжигали свои затейливые инструменты, а бразильцы уже начали свои зажигательные танцы. Послевкусие спектакля, атмосфера праздника, старинный город, стрёкот цикад… Уезжать уже не хотелось. Я медленно брёл к автобусной остановке, мысленно составляя себе программу на последний день визита в Марселе. Дошел до городских ворот, за которыми уже выстроились такси в нескончаемую очередь. И вдруг… Холодный душ, гром среди ясного неба, земля ушла из-под ног. Я даже не знаю как описать своё состояние. Это было сразу и душ, и гром, и земля. Представьте себе, я вдруг слышу: «Es izjāju prūšu zemi koklēdamis, spēlēdamis». Громко так, чётко, ясно, правильно. Оглядываюсь, ошарашенный. И что я вижу: стоит возле своей машины мой знакомый Хассан, в белой вязаной шапочке, с бородой по пояс, улыбается и… поёт латышскую народную песню… Запомнил, хотя слышал только один раз. В отель я ехал на такси. Наверное этот неожиданный культурный обмен и стал самым сильным впечатлением о фестивале, Авиньоне, Франции.

Андрей ЯКУБОВСКИЙ.

Фото автора.

Автор приносит извинения за качество фотографий. Снимать во время представлений было строго запрещено, поэтому приходилось делать это тайком. Отсюда и качество снимков. На фото: финалы трёх первых спектаклей, тех, что не понравились. Последние два были настолько увлекательными, что о фото просто забыл. И за это приношу извинения. А еще мне очень жаль, что не сфотографировал таксиста Хассана, единственного араба в Авиньоне, который знает латышскую народную песню…