Зофия Ионина: “Главное — верить!”

Мероприятие, проведенное 4 июня в читальном зале Эзерниекской волостной библиотеки, открыло местным жителям талант Зофии Йониной, которая оказалась весьма отзывчивой и согласилась побеседовать с журналистом. В ходе разговора она постоянно иллюстрировала наиболее значимые вехи своей жизни строками из собственных произведений.

“Помните, вы как-то посещали нашу библиотеку, когда небольшая группа жителей, в том числе и я, корпели над освоением компьютерных навыков на курсах у Лидии, — начала с экскурса в недавнее прошлое Зофия. — В конце концов, научилась работать и со сканером, и с принтером, отсылать и получать электронные письма, и еще много чему. Раньше посещала другие компьютерные курсы, однако так подробно и качественно, как Лидия, никто никогда не объяснял. Я даже могу сказать, что она научила меня абсолютно всему. А я, в свою очередь, стремилась выполнять все домашние задания — благо, дома есть компьютер с подключением к интернету. Полученные на курсах знания очень пригодились мне для общения с детьми по электронной почте и “Skype”. Кроме этого, стала заниматься оформлением своих стихотворений. Видите, в этой папке — белые лебеди, обитающие на нашем Эжэзерсе. Ими я любовалась все лето. Они плывут к берегу, на котором расположен дом учительницы Валентины Ивановской, которой, увы, уже нет в живых. А птицы все ждут появления хозяйки… Хотите, прочту посвященное ей стихотворение?”

Да, конечно! Валентина Ивановска была моей учительницей, и стихи Зофии показались мне такими прекрасными, глубокими и точными. Клубок памяти сам собой вдруг отмотал несколько десятков лет назад, вспомнились остальные учителя, которые всеми силами старались направить своих воспитанников на верный жизненный путь. А затем уже каждый сам шел по нему, как умел, насколько хватало целеустремленности, решимости, других немаловажных качеств, в том числе и любви к родине.

Кстати, Зофия своей родиной смело может называть как Эзерниеки, так и поселок Свирь Гродненской области на западе Беларуси. Именно там она родилась, окочила среднюю школу. В тех краях все белорусы разговаривали по-польски. Мама Зофии хотела видеть своих детей не только хорошо воспитанными, но и образованными людьми. Старшую дочь она отвезла в Литву, поступать в Вильнюсскую педагогическую школу, чтобы выучилась и стала учителем начальных классов в польской школе. Однако дочь не пожелала учиться там. В итоге она окончила торговую школу и стала замечательным товароведом. Когда подошла пора выбирать профессию для Зофии, мама, конечно, вновь пожелала вопло-тить свою мечту, и повезла в Вильнюс теперь ее.

“Мама ставила акцент именно на польской школе, — рассказывает Зофия. — Привезла меня в Вильнюс, а сама уехала домой. А именно в то время в школе проходил набор в группу воспитателей детсада на русском потоке. Что такое детсад, живя на селе в Беларуси, даже и не знала толком. Ожидая своей очереди на приемный экзамен, полистала стопку журналов “Дошкольное воспитание”, которая лежала на столе. По чистой случайности открыла страницу, на которой было напечатано стихотворение. Автора, к сожалению, не запомнила, а само стихотворение сейчас прочту вам:

Предметы моей романтики На солнышке ласково щурятся. Носят на маковках бантики, Парами ходят по улице. Любопытных, неловких с виду, Я в большую жизнь поведу. И артистки будут завидовать, Воспитателю в детском саду.

Сижу с журналом в руках и думаю: что же делать? Решила в итоге: худшее, что может ожидать дома за непослушание — порка. И я поступила учиться на воспитателя. Сегодня, положа руку на сердце, могу утверждать, что ни одной минуты не пожалела о своем выборе. На работу каждый день шла, как на праздник. Три года, согласно распределению молодых специалистов, отработала в Вильнюсе. А в Эзерниеках оказалась, когда вышла замуж за Руперта, с которым познакомилась в литовской столице. Были знакомы лишь пару недель, когда он уехал в Великие Луки, учиться в сельскохозяйственном институте, который, кстати, окончил с Красным дипломом, по- лучив профессию агронома. Поженились, когда он еще был студентом. А когда получил направление на работу, в 1968-м году привез меня в Эзерниеки, где я отработала воспитателем в местном детском саду вплоть до 1991-го года, а затем — в качестве методиста. В роли заведующей никогда не была, и, если честно, не хотелось. Возможно, потому, что муж был директором совхоза, он сказал, что два руководителя в одном доме ужиться не могут. Кстати, спустя какое-то время супруг сам ушел с должности директора, и стал работать в Дагдском сельскохозяйственном техникуме преподавателем. Затем какое-то время был в Эзерниекской волости землемером, и лишь потом вышел на пенсию.

В 1991-м году в детском саду началось сокращение штатов. А в Эзерниекской школе именно в то время понадобился учитель начальных классов, поскольку это был первый год, когда хотели принимать шестилеток — создавался так называемый “нулевой” класс. Из трех претендентов директор выбрал мою кандидатуру. Возможно, потому, что у меня было дошкольное образование, и на тот момент я уже освоила специальность филолога в Псковском вузе. В школу сильно не рвалась, сказала, что подумаю. Благодарна моей первой начальнице — заведующей детсадом Валентине Забиняко, которая посоветовала напрасно не переживать. В нулевом классе работала на детсадовской базе. В апреле из школы к нам пришла Бронислава Анджане — посмотреть, как проходит урок математики, а потом попросила у меня разрешения остаться и на следующие уроки — чтение и чистописание. Была удивлена уже тому, что мой непосредственный начальник спрашивает у меня разрешения. А на педсовете меня ждал еще один сюрприз: Б. Анджане сказала, что нельзя отнимать этих детей у преподавателя, пусть остаются вместе до выпускного — то есть, нам позволили работать вместе с этими ребятишками четыре года. Эту идею поддержала и госпожа Куликовска. Но я вновь пошла к директору и стала возражать: мол, обещали мне нулевые классы в детском саду, а теперь что же — в школу нужно идти? Однако ему показалось, что это будет несложно, и в итоге я согласилась. Как оказалось, сложно и вправду не было, до 4-го класса вела все предметы. Потом был еще один класс, и еще… В итоге отработала в школе 12 лет, а с 2003-го я на пенсии”.

В семье Зофии выросли три сына, теперь уже ставшие самостоятельными: Эдвин, Виталий и Роберт. Все живут в Риге. Эдвин в свое время окончил высшую военную школу, теперь на пенсии по выслуге лет, но продолжает работать в фирме. Карьера у него складывалась очень удачно, в Латвии дослужился до полковника. Виталий и Роберт окончили Рижский политехнический институт, специальность у обоих связана с электроникой. Виталий стал программистом, работа Роберта была связана с банками, банкоматами, воздушной почтой.

Главное богатство Зофии и Руперта — три внучки и внук. В семье старшего сына растет дочь Марта, будущий художник-дизайнер. У среднего сына — Вероника, подросток, мечтающая стать пианисткой-композитором. Она принимала участие в конкурсе юных пианистов, посвященном памяти Екаба Граубиньша и проходившем в Ливанах, заняла там 3-е место. А еще девочка сама сочиняет музыку. Брат Вероники Дэнис тоже музыкально одарен, и не понимает, как можно учиться в школе без музыки? Ну, а в семье младшего сына растет дочь Эрика, которая также учится в музыкальной школе, пишет стихи.

Полусерьезно-полушутя Зофия сообщила, что после Атмоды, уже в свободной Латвии, муж удочерил ее вместе со всеми детьми. История у этой шутки тривиальная: в годы советской власти чиновники писали фамилии, как кому в голову взбредет, а это в дальнейшем нередко становилось причиной серьезных проблем — допустим, при вступлении в наследство и пр. Глава семьи подсуетился — и теперь у всех членов семьи одна фамилия, Йонины. Сегодня Зофия и Руперт живут в приватизированном доме, полученном когда-то от совхоза. Зимой вдвоем, ну, а летом приезжают внуки. Кое-кто, возможно, подумает, что Зофия пристрастилась к написанию стихов недавно, чтобы коротать на пенсии долгие зимние вечера. Однако это не так все началось еще в Вильнюсе.

“Тогда и в мыслях не было, что когда-то буду писать стихи. Однако, как я уже говорила, несколько запоминающихся стихотворных строк стали определяющими в выборе профессии, — продолжает Зофия. — Под влиянием мужа сама стала писать стихи. Первое свое произведение еще в юности посвятила ему, когда будущий супруг уехал учиться в вузе. Сегодня то стихотворение кажется мне детским, однако писалось оно от чистого сердца. Когда в 2009-м году праздновали в кругу семьи 70-летний юбилей мужа, нужно было подготовить подарок. Вначале хотела купить подарочную карту, но он ведь не поедет отоваривать ее в Ригу! Хотела еще подарить туристическую путевку, но и в дальние края он вряд ли соберется. В итоге решила подарить ему… отрезок жизни, начиная с 1963-го года. Стала собирать фотографии для альбома. Отыскала те, которые были сделаны, когда мы только познакомились в Вильнюсе, институтские, времен совхоза, снимки, на которых изображены внуки… На экскурсии он ездил мало, но был заядлым охотником. А подписала я фотографии строками собственного сочинения:

“Мне не страшен ни кризис всемирный, Ни зимний холод, ни летний зной, Был бы рядом со мной любимый, Была бы душа молодой!”

Несмотря на то, что всерьез к написанию стихов Зофия, как она сама утверждает, никогда не относилась, юбиляр, все друзья, знакомые были приятно удивлены такому подарку. Произведения поэтесса посвящала и своей малой родине, и Эзерниекам, которые считает своим нынешним домом. Для нее вопроса о то, стоит ли осваивать латышский язык и становиться гражданкой, никогда не стояло. Она ни разу не пожалела о том, что живет в Эзерниеках, даже в самых потаенных мыслях. Ведь здесь — ее муж, здесь выросли дети, играют внуки…

Зофия: “Когда навещала родителей в Белоруссии, местные были в недоумении и спрашивали у них: “Наверное, вашей дочке на чужбине несладко живется — когда уезжает, все время плачет”. Но ведь там остались мама, отец, родной дом, близкие сердцу, знакомые места! В то же время, я просто прикипела к Эзерниекам и этим краям. Эти места не могут остаться незамеченными, и я посвятила им свои произведения…

Отделить две родины я не могу: в Белоруссии прожила 18 лет, здесь — 40. Ностальгия по местам детства есть, но Латвия, похоже, все-таки гораздо ближе моему сердцу. Теперь в том моем белорусском поселке людей не осталось, родительский дом пришлось продать. Президент Беларуси спрашивает, все ли частные владения содержатся в подобающем порядке. Но как это сделать, если приезжаешь раз в два года? Пока там жила старшая сестра, мы в Латвии радовались, что дом удалось сохранить. Но когда она скоропостижно умерла, ситуация в корне изменилась. Как можно продать свой дом? Сколько слез пролила — нет, не сейчас! Приехала домой, соседка принесла сборник стихотворений на польском языке, и в нем было произведение под названием “Дом”. Оно произвело на меня очень сильное впечатление. Потому что дом — это не только стены и крыша. Дом — это голос мамы. И без нее дом остается лишь теми самыми стенами и крышей, и ничем более. Вот тогда-то мы с сестрой, жившей в Литве, и решили продать родительский дом”.

Снова и снова поэзия в жизни Зофии играла значимую роль. Неважно, чужая или своя, она неизменно помогала в принятии верного решения. Стихи женщина пишет исключительно в моменты вдохновения, не ставя перед собой цели написать как можно больше. Да и вообще об этом ее таланте знает редкий, поскольку на протяжении многих лет Зофия нигде не афишировала свое увлечение. Но благодаря организованному библиотекарем Лидией Игауне мероприятию об этой ее маленькой тайне теперь знают многие. Да и собственные дети говорят: “Нужно издавать сборник!” В папке Зофия хранит немало стихотворений, посвященных здоровью, душе, любви, детям, мужу — всего и не перечислишь!

“Знаете, в советские годы, когда получала зарплату 60 рублей и нужно было отпраздновать 4 дня рожденья, не забыв при этом о собственном, да и про 23 февраля, — какие подарки могла я подготовить? Собственноручно мастерила открытки, подписывала стихами — и поздравляла. Я ведь все про каждого знаю, известно, какие у кого проблемы. Например, Виталий буквально ненавидел геометрические аксиомы. Я попыталась его подбодрить, обыграв эту проблемку в своих поздравительных строках. И вдруг он сказал мне: “Как же я мог этого не понимать?!” Поэзия юношеских лет? Знаете, нынешнему поколению нужно, чтобы дарили бриллианты. А вот мне муж однажды преподнес зеркальце и маленькую записную книжку, куда я записывала свои стихи и прятала их, чтобы никто не прочел. Именно эти произведения и сохранились с тех времен. А то зеркальце 1963-го года для меня милее всех дорогих подарков.

Кстати, к теме бриллиантов в своих стихотворениях Зофия также обращается — с юмором противопоставляя предыдущие годы и нынешние ценности: “Услышала однажды такое высказывание: “Я ему ребенка родила, а он мне за это подарил колечко с бриллиантиком!” Во времена нашей молодости даже подумать о таком не могли, ведь сам ребенок был радостью, как подарок. Но все в жизни меняется…”

Случались в жизни моей собеседницы и тяжелые дни. Время, проведенное на больничной койке, овеяно пессимизмом. Но тогда руку помощи протянуло стихотворение Арии Элксне, которое Зофия переписала на небольшой клочок бумаги. Заканчивается произведение словами:

“Grūtums iezīst no mātes krūts, — Grūti — tas nozīme — dzīvot”.

“Я поняла, что, раз уж Господь послал мне такое испытание — нужно нести свой крест. Я то стихотворение все время ношу с собой, даже отпечатала. Но дороже, все-таки, то, что было написано от руки. Эти строки помогли и одной моей знакомой — в минуты отчаяния я читала ей это стихотворение. Нужно верить в лучшее. Если не веришь — ничего не будет!”

Зофия — одна из тех жителей волости, которые посещали курсы, проводимые членом Союза фотохудожников Украины Анатолом Каушкалисом в Эзерниекской волостной библиотеке в рамках пилотного проекта “3i — ieraugi, iekadrē, ievieto”. Ее фотоснимки на выставке представлены не были, однако пенсионерка все равно в восторге от предоставленной ей возможности и даже посвятила этому одно из своих стихотворений:

Невольно остановишь взор — Глядится в воду осень золотая, Пусть разгорится осени костер И дольше зиму не пускает.

Зофия: “Немного поработали — и нам открылись новые горизонты. К сожалению, фотоаппарат у меня не из самых лучших, однако я стараюсь. Образно выражаясь, Анатоль бы мне руки-ноги поотрывал за те фотографии, которые я вам здесь сейчас показываю. Но я снимала то, что мне нравится. Вот эту, например, можно было бы откадрировать, чуть подправить — и будет очень даже ничего. Мне хотелось проиллюстрировать свою поэзию, далеко не все черпаю в бескрайних просторах интернета. Мне эти курсы много чего дали и в плане поэтического творчества. Вспоминаю слова Анатоля, что в основе любой творческой деятельности лежит мысль, идея. В этом я полностью с ним солидарна!”

Зофия пользуется любой возможностью, чтобы освоить что-то новое. Пока не был доступен интернет, изучала историю, читала в библиотеке исторические романы, энциклопедии — и о Латвии, и о России. Когда готовилась к экзамену на получение гражданства, систематизировала информацию обо всех латвийских президентах. Затем с не меньшим энтузиазмом принялась за изучение английского королевства и его правителей, вплоть до королевы Елизаветы, затем настал черед французских королей. Когда в ее жизни появился интернет, Зофия обнаружила, что там есть вся это информация и в хронологическом порядке, и в алфавитном. Признается, что тогда подумала: “Дурочка, зачем так долго сидела?!” Но, если честно, эти знания очень пригодились для самосовершенствования.

Зофия может общаться на польском, белорусском, русском и латышском языках, на котором она свободно читает и переводит, однако с устной речью чуть хуже. Ее родина, в Беларуси, долгое время находилась под властью Польши. До того, как Зофия пошла в школу, в семье тоже говорили по-польски. Кстати, учиться она начала в шесть с половиной лет, и делала это весьма успешно. В разговоре неоднократно подчеркивала, что находится в неоплатном долгу перед многими людьми, жившими с ней рядом раньше и окружающими ее сегодня.

Зофия не только замечательная поэтесса, но и потрясающая рукодельница. Эти ее навыки развились под влиянием учительницы Станиславы Белковской, которая предупреждала — легко не будет, однако Зофию это не остановило, и на недавней выставке можно было полюбоваться ее изделиями, связанными крючком и на спицах. Вяжет женщина очень давно. А еще — вышивает крестиком. Поскольку в семье родились мальчики, с ними приходилось и пилить, и строгать, и ездить на рыбалку. Но, помимо этого, также они вместе брались за вышивание крестиком большого покрывала размером 2х1,5 метра, где каждый вышивал свой уголок. Кстати, домоводство у младшего сына преподавала именно Станислава Белковска.

“Счастье мое улыбнулось от того, что хорошие люди к жизни моей прикоснулись”, — в который уж раз в читальном зале библиотеки звучат стихотворные сторки моей собеседницы. Одну за другой она называет фамилии простых сельчан, которые внесли неоценимый вклад в ее развитие и становление.

“Благодарна Антонине Дубре — именно она помогла понять латышскую поэзию, — утверждает Зофия. — Когда мои дети пошли в школу, нужно было учить стихотворения на латышском. Думала: “Боже мой, как все это запомнить?!” А спустя некоторое время сама прекрасно заучивала наизусть. Единственные пару строк, которые не могу запомнить — слова из стихотворения Андриса Веянс:

“Mēs tepat vien paliksim un būsim, zem tā bērza, kurā svilpo strazds…”

То есть все там будем, просто не пришло еще наше время. Когда для укрепления здоровья требовались прогулки по лесу, услышала кукушку. “Кукушка-кукушка! Сколько мне жить осталось?” Ку-ку! “Вот глупая”! — подумала о птице. Домой пришла сердитая, но сейчас же уселась на написала стихотворение, которое заканчивалось словами:

“Не поверю тебе, подружка, Сиди на своем суку. Ты сидишь себе тут и не знаешь, В чьем гнезде твои дети кричат. А я не могу так просто оставить Ни детей, ни любимых внучат!”

Юрис РОГА.